Не всегда то, что торчит над водой, бывает лебедем
Название: De Profundis
Автор: Крысобелко
Бета: Tarry_
Размер: драббл, 592 слова
Персонажи: Эмерсон Кент, Джо Чандлер, Рэй Майлз и другие
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G
Предупреждения: evil Кент
Краткое содержание:…я стану делом всей вашей жизни, инспектор. Раз не получилось стать чем-то иным.
Примечание: De Profundis (лат.«Из глубины», или «Тюремная исповедь»; 1897) — письмо-исповедь О. Уайльда, обращённая к его возлюбленному другу Альфреду Дугласу.
читать дальше
— Рут Лэкстон. Студентка, двадцать лет. Задержалась допоздна, шла по маршруту Университет Метрополитен — станция Шадвелл. Решила срезать дорогу. На перекрестке Кэннон-стрит и Чапмен-стрит на нее напали. Оглушили ударом по голове, а потом сломали шею. Признаков сексуального насилия нет. Признаков грабежа нет.
Утренний кофе из автомата в отделе такой же дрянной, как всегда. И это не зависит от дня недели. А вот у инспектора Чандлера и Майлза раздражительность растёт день ото дня.
— Ни врагов, ни брошенного парня. Долгов или займов тоже нет. Алкоголя и наркотиков в крови не обнаружено. Никакого мотива. Ничего, сэр. Нашу убитую поразила кара небесная, не иначе. Единственная зацепка: подруга и мать сказали, что не хватает шарфа. Не то, чтобы что-то особенное, обычная дешевка. Сотнями продаются каждый месяц в любом «Марксе и Спенсере».
— Майлз, копайте глубже. Ее окружение, случайные знакомые, должно же быть хоть что-то. Найдите мне этот чертов мотив!
— В этом квартале, сэр, вам проломят череп без всякого мотива.
— …шеф, вы должны проверить… — Майлза слышно даже через прикрытую дверь кабинета Чандлера.
Инспектора не слышно, но по резкой жестикуляции обоих, Чандлера и сержанта, все понятно и так.
Мопед.
Значит, записи камер с прилегающих улиц уже отсмотрены.
— Это правила расследования! — одновременно с распахнувшейся дверью, недовольно и громогласно провозглашает Майлз в спину Чандлера. — Сэр!
— Кент! Зайдите.
— Констебль, почему ваш мопед стоял на Биглэнд-стрит в ночь убийства Рут Лэкстон?
— Сэр, я был не один.
— Наконец завел кого-то? Давно пора, — удовлетворенно ворчит Майлз, с нескрываемым облегчением расслабляясь в кресле для посетителей.
— Подтвердит, что ты был с ней?
Не медлить, но и не говорить сразу. Выдержать паузу. Все должно быть естественно.
— Кент? — подталкивает Чандлер.
— Да. Он подтвердит, сэр.
Белый водопад над зеленым морем. Старый известняк стен церкви высится в ночи меловым утесом. Влажная земля, свежая трава, одуряющий по свой силе запах жасмина — яркая нить в полотне вечернего воздуха. И тонкий, вкрадчивый отголосок аромата диких нарциссов.
На белом полотне рубашки — ни единого пятнышка, лишь россыпь тех же нарциссов. Совсем свежих, только что сорванных. Золотистые пряди волос, бархат кожи… Он словно спит. Уставший Гиацинт под кустом жасмина.
Со вчерашнего вечера единственная вещь, связывающая с тем убийством — шарф Рут — лежит на дне пруда в Хэмстед-Хит. Под лебедями и купальщиками.
Проверка прошла удачно. Оставь одну заметную деталь — и в нее все вцепятся. Желтый цыплячий мопед под фонарем и камерами. Дай разумное объяснение, и тебе поверят. И никто никогда не обратит внимания на пропажу нескольких таблеток из вещественных доказательств по делу того «вампира». А Рик никогда не признается, что в тот вечер у него из памяти выпал час времени. «Эмерсон весь вечер был со мной»... Но это не означает, что можно не соблюдать аккуратность.
Рут была прелюдией, подготовкой… Здесь и сейчас уже все по-настоящему.
Порыв ветра осыпает все вокруг водопадом лепестков и каплями. Светлая прядь мягко сползает со лба на висок, теряя несколько запутавшихся в волосах лепестков. Как он прекрасен… Мой Гиацинт…
Мир вокруг переливается, как усыпанная драгоценностями шкатулка. Роса на цветах жасмина — жемчуг. Темные капли крови в желтых чашечках нарциссов — осколки граната.
Ничего лишнего, ничего грубого. Доктору Ллевеллин придется потрудиться, определяя яд.
Кровь пачкает углы визитки. Те края, что упираются в сердцевины цветков. Каждый уголок — ровно на три миллиметра.
«Он подобен цветку нарцисса, такой ослепительно-бело-золотой»* — тонкой золотой вязью по центру.
На следующей карточке – и на следующем теле – будет еще лаконичнее: «Белый нарцисс на нескошенном лугу»**. Мое письмо, моя исповедь вам. Сколько в ней окажется частей, зависит только от вас, инспектор.
Вы догадаетесь, конечно, догадаетесь, сэр. Вы хорошо знаете классическую литературу. А я…
…я стану делом всей вашей жизни, инспектор. Раз не получилось стать чем-то иным.
* - О. Уайльд "Письма"
** - О.Уайльд "Письма"
Название: Йо-йо
Автор: Крысобелко
Бета: Tarry_
Размер: драббл, 384 слова
Пейринг/Персонажи: коммандер Андерсон/Джо Чандлер (условно)
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G
Краткое содержание: некоторые игрушки не стоит забывать.
Примечание: хронология — между первым и вторым сезоном
читать дальше
Завтра надо будет заняться розами.
Четверть века назад это были три хлипких кустика, а не стена из глянцевых листьев и белых соцветий в полтора человеческих роста. Наверное, уже только я помню твои детские секреты, Джо: морскую свинку, похороненную под крайним кустом, сломанную биту для крикета — под средним. Впрочем, часть этой биты получила потом новую жизнь — йо-йо ты вырезал сам. Скреплял половинки, красил…
А потом, через несколько лет, просто забыл его здесь, в доме…
Некоторые игрушки нельзя забывать, Джо. Их надо торжественно и скорбно сжигать.
Да, розы совсем разрослись. И завтра как раз найдется время.
Ты не пришел.
— Когда вы обнаружили эту связь?
— Восемь дней назад.
— А когда умерла Элис Грейвс?
— Вчера утром.
— Если вы знали, что должно было произойти убийство, почему не сообщили нам?
— До вчерашнего дня это была лишь теория. У меня не было доказательств.
Глаза в глаза. «Вы знали, сэр. Вы лжете, сэр. Каждым словом, каждым жестом».
Да, я знал.
— На меня давят, чтобы я заменил тебя более опытным офицером.
— Так замените. Только когда меня отстранят, не рассчитывайте, что я стану лгать насчет того, что вы все знали.
Браво, мой мальчик. Растешь, Джо. Показываешь зубы.
В тот день ты не пришел в первый раз.
Скачки, крикет, запонки на Рождество, галстук на день рождения — ритуалы в жизни. Мундир на спинке стула, рубашка сложена на сиденье, презервативы левее смазки, строгая последовательность действий — ритуалы в сексе.
— Доброй ночи, сэр.
— Доброй ночи, Джо…
Мы все рабы ритуалов.
— Ты потерпел неудачу.
Я не лгу. Я бы с удовольствием передал тебе этот кабинет с видом на Темзу через несколько лет. Если бы ты сейчас выиграл.
— Только инспектор.
— Спасибо.
Ты честен. Но и я честен.
Ты не придешь. Сегодня.
Но ты придешь. Через месяц, через год, но придешь, когда тебе станет скучно и надоест играть в простого инспектора. Поножовщина в пабе в пятницу вечером и пьяные драки – не для тебя, Джо. Когда тебе захочется большего — ты придешь.
Придешь ко мне, сюда, в этот дом.
А скучно тебе станет очень скоро. Я слишком хорошо тебя знаю, Джо. Как любой Пигмалион знает свою Галатею.
Ты будешь уходить и возвращаться — раз за разом. Как «йо-йо» в руку.
Пока не порвется веревочка.
Я не дам ей порваться.
— Коммандер, вы посмотрели материалы? Что думаете о братьях Крей, сэр?
— Я думаю, нам стоит поужинать вместе. Где-то рядом с Темз-Хаусом*, чтобы вам далеко не ходить…
* - штаб-квартира британской спецслужбы MI5 (контразведка)
Название: Обнажая душу
Автор: Крысобелко
Бета: Tarry_
Размер: драббл, 775 слов
Персонажи: Эд Бакан, архив, Морган Лэмб
Категория: джен
Жанр: мистика, хоррор
Рейтинг: R с большим натягом
Краткое содержание: сон — это всего лишь сон, не так ли?
Примечания: хронология — третий сезон, пятая серия.
Предупреждения: описания убийств, спойлер к концу 3-го сезона.
читать дальше
— …я убил двух девушек.
Доктор Лэмб слушает его неизменно внимательно и никак не выражает своей личной позиции. Прекрасный специалист, как говорят.
Эда девушки не любили; да и парни, впрочем, не слишком жаловали. А вот старые документы… Эд обожал свои папки – и они платили ему тем же.
Ему привычно смотреть на старые снимки. Обтрепанные края, выцветшая картинка. Свежие фотографии — совсем не то. Слишком четкие, слишком яркие. Слишком обнажающие душу, даже если это вспоротый живот. Или отрубленная рука или голова.
Майлз в архиве гость нечастый.
— У моего сына сомики живут. Вот они — как ты. Так и проживешь всю жизнь на дне, в иле ковыряясь?
Тяжеленная коробка с документами падает со стеллажа буквально в дюйме от головы сержанта.
После его ухода архив утешающе вздыхает и теснее смыкает ряды стеллажей. А папки с нужными делами весь остаток дня сами собой оказываются прямо под рукой. Разве что не тычутся обложками в ладонь, как ластящиеся щенки. Пожелтевшая бумага, что хранит столько тайн, на ощупь успокоительно шершавая.
— …я убил двух девушек…
Он, который знал каждую папку, который мог в любое время дня и ночи сказать, какие материалы стоят на любой из полок. Он не заметил тех двух дел, когда они были прямо под носом!
Такое не должно повториться.
Эд пытался не просто запомнить — почувствовать. Прочувствовать…
Отравители, убийцы, разбойные нападения, грабежи, кражи… Каждая папка с жизнью и смертью внутри — и все они хотят разделить это с ним. Стать единым целым. Растворить человека в себе — и раствориться в нем.
Но как днем он тянулся к папкам, так ночью тянулись к нему те двое, кого он не помог спасти.
Образы лились водопадом, струились живым огнем. Совсем как тридцать лет назад, еще в университете, когда он на спор попробовал ЛСД. Тогда ему казалось, что по совершенно прозрачным венам и костям плывут маленькие огненные рыбки. Каждая золотисто-обжигающая искра — картинка.
Только теперь он еще и видел эти картинки, каждую ночь. Две девушки — и как они умирали от сжирающего их изнутри огня. Как в подвале расчленяли их останки — превращая тела в полтора десятков свертков, аккуратно запакованных в пленку. Как в глиняную уличную кадку для цветов насыпался слой дренажа и грунта, потом — строго вертикально — ставилась отрубленная голова, а затем все равномерно закрывалось землей. И последний штрих – куст сирени поверх.
Эд не мог понять, что нужно от него мертвым? То ли что-то хотят сказать, то ли наоборот — забрать к себе.
— Симптомы посттравматического расстройства весьма разнообразны, Эд. А у вас именно оно, хотя вы не жертва нападения, и не воевали в Ираке.
Теперь в его сны пришла и доктор Лэмб.
Она погибала на стоянке — и он видел, как впивается ее горло тонкая лента. Видел, как она безуспешно пытается оттянуть ее, как пробует поцарапать убийцу, как оседает на асфальт, как убийца оставляет тело около машины… С раскинутыми руками и розовой лентой на шее.
В других снах ее убивали ночью на фоне какого-то памятника. Босую, в халате. Он видел каждый взмах ножа, видел отблеск фонаря на окровавленном лезвии. Слышал хрип и глухие удары. Смотрел, как пузырится кровь на ее губах и развороченной грудной клетке. Как расходятся мышцы под тяжелым ножом. Как кровь заливает опавшие листья.
А иногда она лежала среди осколков стекла в смутно знакомом помещении. Почему-то в белом защитном комбинезоне, что обычно надевают на месте преступления. На белом кровь казалась темной, почти черной.
Папки сочувственно вздыхали и вели себя виновато-пристыженно: не терялись, стояли там, где им и положено, открывались на нужной странице… Но помочь ему ничем не могли. Разве что неожиданно нашлась старая подборка с не менее старым, еще 30-х годов прошлого века, делом. О матери пойманного убийцы, которая прикончила его несостоявшуюся жертву. А он-то считал эти материалы утерянными.
Вот только знакомый интерьер не давал покоя, и — через две ночи и два сна — он вспомнил.
В комнате для опроса свидетелей было светло и пусто. Майлз проворчал лишь:
— И чего ты тут не видел? — И ушел, оставив его одного.
Стулья, выстроившиеся вдоль стен. У журнального столика — два кресла. Деревянные панели, легкие бежевые занавески, несколько репродукций.
И, разумеется, никакого трупа Морган Лэмб на полу. Только чистый ковер.
Просто сон.
Потом он нашел тот памятник. Совершенно случайно — просто увидел за зеленью из окна автобуса. Доктор Лэмб жила через две улицы от этого сквера. Только пройти по переулку — и упрешься в ее дом.
— Знаете, доктор, вы мне тоже снились…
Доктор Лэмб улыбается, подробно отвечает на его вопросы, делает записи в своем блокноте. Черном, на пружинке.
А то старое дело с «материнским» убийством то сваливается на голову с полки, то оказывается на самом верху рабочей стопки. За неделю Эд уже дважды возвращал его на место.
— Эд, сны — это всего лишь отражение наших внутренних страхов. Шутки подсознания, не более. А люди… Люди будут умирать всегда.
Он ей верит. Слишком хочется верить.
До убийства Морган Лэмб остается ровно пять дней.
Название: Все профессии важны
Автор: Крысобелко
Бета: Tarry_
Размер: драббл, 522 слова
Персонажи: ОМП читать дальше(Джейсон Майлз, 8 лет)
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: G
Краткое содержание: дети — найдут вас везде!
Примечание: хронология — третий сезон, четвертая серия
Иллюстрация: тыц спасибо Alizeya
читать дальше— Дети! Дети, не расходимся! Послушайте меня! К понедельнику подготовьте задание на тему «все профессии важны». Можно написать короткий рассказ, нарисовать что-то или сделать фотографии. Главное — вам нужно рассказать, почему так важно то, чем занимаются ваши родители.
— Миссис Редклиф! Миссис Редклиф! Мой папа работает в полиции, а меня с собой не берет. Я его не сфотографирую! И рисовать я не умею!
— И меня тоже! И меня не берет! Только он в магазине работает.
— Джесси — дурак! Джесси — дурак! Джесси рисовать не умеет!
— Сама дура! Кристи дура, и рисунки у тебя дурацкие!
— Дети! Дети, тише! Джейсон Майлз, ты можешь написать рассказ. Алан Бейли, тебя это тоже касается. Джейсон, отдай Кристине ее тетрадь, не надо всем показывать, что она рисовала весь урок. И бить ее не надо! Джейсон!
— Но, миссис Редклиф…
— В понедельник, дети! Все задания жду от вас в понедельник.
Джесси сосредоточенно размышлял, что взять из холодильника: колу, сок или пончики? В итоге взял все. Чипсы-то Алан еще раньше сам взял. И не поделился — а еще друг называется…
— Алан, а может, все же что-то напишем? Ну… «мой папа работает в полиции, это очень важно». И про твоего: «мой папа…»… и как там ты говоришь?
— «…работает в магазине и продает людям радость», — прохрустел чипсами лучший друг. — Только дальше подсобки он меня не пускает. И чего писать-то тогда?
— Ну… не знаю, — удрученно констатировал Джесси, откручивая и снова закручивая крышку на бутылке с колой. — А может… может… если я скажу своему, что у меня это задание в школе? Папа меня возьмет с собой?
Приятель молчал и вроде даже чипсы жевать перестал. Зато внимательно разглядывал лежащую на столе вчерашнюю «Гардиан».
— Слышь, Джесс, а откуда у твоего отца адрес магазина моего предка? Это же его почерк, вот тут, на полях?
— Не знаю. Папе минут пятнадцать назад звонил инспектор Чандлер, а потом папа ушел.
— Дже-е-есс… — тому показалась, что от азарта приятель даже заикаться начал. — А может, твой предок решил зайти в магазин к моему? А тебе же подарили фотик!
— Папа говорит, я уже хорошо фотографирую, — выпятил тощую грудь Джесси, начиная понимать, к чему ведет Алан.
— Тогда щелкнешь моего прямо из подсобки! Я покажу, где можно спрятаться — так, чтобы и вывеску видно было! И ты сфотографируешь своего! И писать ничего не надо — у нас же будут фотки «мой папа на работе»!
— Мой папа работает в полиции. Это очень важная работа. Она помогает узнать много новых людей и посетить много новых мест!
Джесси совершенно искренне считал, что снимок папы и инспектора Чандлера, заходящих в дверь под вывеской «Privat Shop» — лучшая фотография в его жизни. Ну, во всяком случае, за то время, что прошло с его восьмого дня рождения — уж точно лучшая. И свет, и резкость — все вышло идеально, как папа показывал! Жаль, что другая, где он, рядом с инспектором Чандлером, трогает кожаные трусы — совсем как у Супермена или Человека-паука, только черные! — вышла чуть-чуть нерезкой. Ее Джесси снимал из подсобки.
Зато фотка, где отец Алана улыбается инспектору Чандлеру и папе и отдает им пакет с покупкой, тоже получилась замечательно. Недаром же Алан говорит, что его папа «продает людям радость».
Миссис Редклиф только почему-то раскашлялась, сказала — «атмосферно», и попросила не вывешивать. Но Джесси все равно прикрепил все три фото на доску, прямо по центру.
Для атмосферы!
Автор: Крысобелко
Бета: Tarry_
Размер: драббл, 592 слова
Персонажи: Эмерсон Кент, Джо Чандлер, Рэй Майлз и другие
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G
Предупреждения: evil Кент
Краткое содержание:…я стану делом всей вашей жизни, инспектор. Раз не получилось стать чем-то иным.
Примечание: De Profundis (лат.«Из глубины», или «Тюремная исповедь»; 1897) — письмо-исповедь О. Уайльда, обращённая к его возлюбленному другу Альфреду Дугласу.
читать дальше
— Рут Лэкстон. Студентка, двадцать лет. Задержалась допоздна, шла по маршруту Университет Метрополитен — станция Шадвелл. Решила срезать дорогу. На перекрестке Кэннон-стрит и Чапмен-стрит на нее напали. Оглушили ударом по голове, а потом сломали шею. Признаков сексуального насилия нет. Признаков грабежа нет.
Утренний кофе из автомата в отделе такой же дрянной, как всегда. И это не зависит от дня недели. А вот у инспектора Чандлера и Майлза раздражительность растёт день ото дня.
— Ни врагов, ни брошенного парня. Долгов или займов тоже нет. Алкоголя и наркотиков в крови не обнаружено. Никакого мотива. Ничего, сэр. Нашу убитую поразила кара небесная, не иначе. Единственная зацепка: подруга и мать сказали, что не хватает шарфа. Не то, чтобы что-то особенное, обычная дешевка. Сотнями продаются каждый месяц в любом «Марксе и Спенсере».
— Майлз, копайте глубже. Ее окружение, случайные знакомые, должно же быть хоть что-то. Найдите мне этот чертов мотив!
— В этом квартале, сэр, вам проломят череп без всякого мотива.
— …шеф, вы должны проверить… — Майлза слышно даже через прикрытую дверь кабинета Чандлера.
Инспектора не слышно, но по резкой жестикуляции обоих, Чандлера и сержанта, все понятно и так.
Мопед.
Значит, записи камер с прилегающих улиц уже отсмотрены.
— Это правила расследования! — одновременно с распахнувшейся дверью, недовольно и громогласно провозглашает Майлз в спину Чандлера. — Сэр!
— Кент! Зайдите.
— Констебль, почему ваш мопед стоял на Биглэнд-стрит в ночь убийства Рут Лэкстон?
— Сэр, я был не один.
— Наконец завел кого-то? Давно пора, — удовлетворенно ворчит Майлз, с нескрываемым облегчением расслабляясь в кресле для посетителей.
— Подтвердит, что ты был с ней?
Не медлить, но и не говорить сразу. Выдержать паузу. Все должно быть естественно.
— Кент? — подталкивает Чандлер.
— Да. Он подтвердит, сэр.
Белый водопад над зеленым морем. Старый известняк стен церкви высится в ночи меловым утесом. Влажная земля, свежая трава, одуряющий по свой силе запах жасмина — яркая нить в полотне вечернего воздуха. И тонкий, вкрадчивый отголосок аромата диких нарциссов.
На белом полотне рубашки — ни единого пятнышка, лишь россыпь тех же нарциссов. Совсем свежих, только что сорванных. Золотистые пряди волос, бархат кожи… Он словно спит. Уставший Гиацинт под кустом жасмина.
Со вчерашнего вечера единственная вещь, связывающая с тем убийством — шарф Рут — лежит на дне пруда в Хэмстед-Хит. Под лебедями и купальщиками.
Проверка прошла удачно. Оставь одну заметную деталь — и в нее все вцепятся. Желтый цыплячий мопед под фонарем и камерами. Дай разумное объяснение, и тебе поверят. И никто никогда не обратит внимания на пропажу нескольких таблеток из вещественных доказательств по делу того «вампира». А Рик никогда не признается, что в тот вечер у него из памяти выпал час времени. «Эмерсон весь вечер был со мной»... Но это не означает, что можно не соблюдать аккуратность.
Рут была прелюдией, подготовкой… Здесь и сейчас уже все по-настоящему.
Порыв ветра осыпает все вокруг водопадом лепестков и каплями. Светлая прядь мягко сползает со лба на висок, теряя несколько запутавшихся в волосах лепестков. Как он прекрасен… Мой Гиацинт…
Мир вокруг переливается, как усыпанная драгоценностями шкатулка. Роса на цветах жасмина — жемчуг. Темные капли крови в желтых чашечках нарциссов — осколки граната.
Ничего лишнего, ничего грубого. Доктору Ллевеллин придется потрудиться, определяя яд.
Кровь пачкает углы визитки. Те края, что упираются в сердцевины цветков. Каждый уголок — ровно на три миллиметра.
«Он подобен цветку нарцисса, такой ослепительно-бело-золотой»* — тонкой золотой вязью по центру.
На следующей карточке – и на следующем теле – будет еще лаконичнее: «Белый нарцисс на нескошенном лугу»**. Мое письмо, моя исповедь вам. Сколько в ней окажется частей, зависит только от вас, инспектор.
Вы догадаетесь, конечно, догадаетесь, сэр. Вы хорошо знаете классическую литературу. А я…
…я стану делом всей вашей жизни, инспектор. Раз не получилось стать чем-то иным.
* - О. Уайльд "Письма"
** - О.Уайльд "Письма"
Название: Йо-йо
Автор: Крысобелко
Бета: Tarry_
Размер: драббл, 384 слова
Пейринг/Персонажи: коммандер Андерсон/Джо Чандлер (условно)
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G
Краткое содержание: некоторые игрушки не стоит забывать.
Примечание: хронология — между первым и вторым сезоном
читать дальше
Завтра надо будет заняться розами.
Четверть века назад это были три хлипких кустика, а не стена из глянцевых листьев и белых соцветий в полтора человеческих роста. Наверное, уже только я помню твои детские секреты, Джо: морскую свинку, похороненную под крайним кустом, сломанную биту для крикета — под средним. Впрочем, часть этой биты получила потом новую жизнь — йо-йо ты вырезал сам. Скреплял половинки, красил…
А потом, через несколько лет, просто забыл его здесь, в доме…
Некоторые игрушки нельзя забывать, Джо. Их надо торжественно и скорбно сжигать.
Да, розы совсем разрослись. И завтра как раз найдется время.
Ты не пришел.
— Когда вы обнаружили эту связь?
— Восемь дней назад.
— А когда умерла Элис Грейвс?
— Вчера утром.
— Если вы знали, что должно было произойти убийство, почему не сообщили нам?
— До вчерашнего дня это была лишь теория. У меня не было доказательств.
Глаза в глаза. «Вы знали, сэр. Вы лжете, сэр. Каждым словом, каждым жестом».
Да, я знал.
— На меня давят, чтобы я заменил тебя более опытным офицером.
— Так замените. Только когда меня отстранят, не рассчитывайте, что я стану лгать насчет того, что вы все знали.
Браво, мой мальчик. Растешь, Джо. Показываешь зубы.
В тот день ты не пришел в первый раз.
Скачки, крикет, запонки на Рождество, галстук на день рождения — ритуалы в жизни. Мундир на спинке стула, рубашка сложена на сиденье, презервативы левее смазки, строгая последовательность действий — ритуалы в сексе.
— Доброй ночи, сэр.
— Доброй ночи, Джо…
Мы все рабы ритуалов.
— Ты потерпел неудачу.
Я не лгу. Я бы с удовольствием передал тебе этот кабинет с видом на Темзу через несколько лет. Если бы ты сейчас выиграл.
— Только инспектор.
— Спасибо.
Ты честен. Но и я честен.
Ты не придешь. Сегодня.
Но ты придешь. Через месяц, через год, но придешь, когда тебе станет скучно и надоест играть в простого инспектора. Поножовщина в пабе в пятницу вечером и пьяные драки – не для тебя, Джо. Когда тебе захочется большего — ты придешь.
Придешь ко мне, сюда, в этот дом.
А скучно тебе станет очень скоро. Я слишком хорошо тебя знаю, Джо. Как любой Пигмалион знает свою Галатею.
Ты будешь уходить и возвращаться — раз за разом. Как «йо-йо» в руку.
Пока не порвется веревочка.
Я не дам ей порваться.
— Коммандер, вы посмотрели материалы? Что думаете о братьях Крей, сэр?
— Я думаю, нам стоит поужинать вместе. Где-то рядом с Темз-Хаусом*, чтобы вам далеко не ходить…
* - штаб-квартира британской спецслужбы MI5 (контразведка)
Название: Обнажая душу
Автор: Крысобелко
Бета: Tarry_
Размер: драббл, 775 слов
Персонажи: Эд Бакан, архив, Морган Лэмб
Категория: джен
Жанр: мистика, хоррор
Рейтинг: R с большим натягом
Краткое содержание: сон — это всего лишь сон, не так ли?
Примечания: хронология — третий сезон, пятая серия.
Предупреждения: описания убийств, спойлер к концу 3-го сезона.
читать дальше
— …я убил двух девушек.
Доктор Лэмб слушает его неизменно внимательно и никак не выражает своей личной позиции. Прекрасный специалист, как говорят.
Эда девушки не любили; да и парни, впрочем, не слишком жаловали. А вот старые документы… Эд обожал свои папки – и они платили ему тем же.
Ему привычно смотреть на старые снимки. Обтрепанные края, выцветшая картинка. Свежие фотографии — совсем не то. Слишком четкие, слишком яркие. Слишком обнажающие душу, даже если это вспоротый живот. Или отрубленная рука или голова.
Майлз в архиве гость нечастый.
— У моего сына сомики живут. Вот они — как ты. Так и проживешь всю жизнь на дне, в иле ковыряясь?
Тяжеленная коробка с документами падает со стеллажа буквально в дюйме от головы сержанта.
После его ухода архив утешающе вздыхает и теснее смыкает ряды стеллажей. А папки с нужными делами весь остаток дня сами собой оказываются прямо под рукой. Разве что не тычутся обложками в ладонь, как ластящиеся щенки. Пожелтевшая бумага, что хранит столько тайн, на ощупь успокоительно шершавая.
— …я убил двух девушек…
Он, который знал каждую папку, который мог в любое время дня и ночи сказать, какие материалы стоят на любой из полок. Он не заметил тех двух дел, когда они были прямо под носом!
Такое не должно повториться.
Эд пытался не просто запомнить — почувствовать. Прочувствовать…
Отравители, убийцы, разбойные нападения, грабежи, кражи… Каждая папка с жизнью и смертью внутри — и все они хотят разделить это с ним. Стать единым целым. Растворить человека в себе — и раствориться в нем.
Но как днем он тянулся к папкам, так ночью тянулись к нему те двое, кого он не помог спасти.
Образы лились водопадом, струились живым огнем. Совсем как тридцать лет назад, еще в университете, когда он на спор попробовал ЛСД. Тогда ему казалось, что по совершенно прозрачным венам и костям плывут маленькие огненные рыбки. Каждая золотисто-обжигающая искра — картинка.
Только теперь он еще и видел эти картинки, каждую ночь. Две девушки — и как они умирали от сжирающего их изнутри огня. Как в подвале расчленяли их останки — превращая тела в полтора десятков свертков, аккуратно запакованных в пленку. Как в глиняную уличную кадку для цветов насыпался слой дренажа и грунта, потом — строго вертикально — ставилась отрубленная голова, а затем все равномерно закрывалось землей. И последний штрих – куст сирени поверх.
Эд не мог понять, что нужно от него мертвым? То ли что-то хотят сказать, то ли наоборот — забрать к себе.
— Симптомы посттравматического расстройства весьма разнообразны, Эд. А у вас именно оно, хотя вы не жертва нападения, и не воевали в Ираке.
Теперь в его сны пришла и доктор Лэмб.
Она погибала на стоянке — и он видел, как впивается ее горло тонкая лента. Видел, как она безуспешно пытается оттянуть ее, как пробует поцарапать убийцу, как оседает на асфальт, как убийца оставляет тело около машины… С раскинутыми руками и розовой лентой на шее.
В других снах ее убивали ночью на фоне какого-то памятника. Босую, в халате. Он видел каждый взмах ножа, видел отблеск фонаря на окровавленном лезвии. Слышал хрип и глухие удары. Смотрел, как пузырится кровь на ее губах и развороченной грудной клетке. Как расходятся мышцы под тяжелым ножом. Как кровь заливает опавшие листья.
А иногда она лежала среди осколков стекла в смутно знакомом помещении. Почему-то в белом защитном комбинезоне, что обычно надевают на месте преступления. На белом кровь казалась темной, почти черной.
Папки сочувственно вздыхали и вели себя виновато-пристыженно: не терялись, стояли там, где им и положено, открывались на нужной странице… Но помочь ему ничем не могли. Разве что неожиданно нашлась старая подборка с не менее старым, еще 30-х годов прошлого века, делом. О матери пойманного убийцы, которая прикончила его несостоявшуюся жертву. А он-то считал эти материалы утерянными.
Вот только знакомый интерьер не давал покоя, и — через две ночи и два сна — он вспомнил.
В комнате для опроса свидетелей было светло и пусто. Майлз проворчал лишь:
— И чего ты тут не видел? — И ушел, оставив его одного.
Стулья, выстроившиеся вдоль стен. У журнального столика — два кресла. Деревянные панели, легкие бежевые занавески, несколько репродукций.
И, разумеется, никакого трупа Морган Лэмб на полу. Только чистый ковер.
Просто сон.
Потом он нашел тот памятник. Совершенно случайно — просто увидел за зеленью из окна автобуса. Доктор Лэмб жила через две улицы от этого сквера. Только пройти по переулку — и упрешься в ее дом.
— Знаете, доктор, вы мне тоже снились…
Доктор Лэмб улыбается, подробно отвечает на его вопросы, делает записи в своем блокноте. Черном, на пружинке.
А то старое дело с «материнским» убийством то сваливается на голову с полки, то оказывается на самом верху рабочей стопки. За неделю Эд уже дважды возвращал его на место.
— Эд, сны — это всего лишь отражение наших внутренних страхов. Шутки подсознания, не более. А люди… Люди будут умирать всегда.
Он ей верит. Слишком хочется верить.
До убийства Морган Лэмб остается ровно пять дней.
Название: Все профессии важны
Автор: Крысобелко
Бета: Tarry_
Размер: драббл, 522 слова
Персонажи: ОМП читать дальше(Джейсон Майлз, 8 лет)
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: G
Краткое содержание: дети — найдут вас везде!
Примечание: хронология — третий сезон, четвертая серия
Иллюстрация: тыц спасибо Alizeya
читать дальше— Дети! Дети, не расходимся! Послушайте меня! К понедельнику подготовьте задание на тему «все профессии важны». Можно написать короткий рассказ, нарисовать что-то или сделать фотографии. Главное — вам нужно рассказать, почему так важно то, чем занимаются ваши родители.
— Миссис Редклиф! Миссис Редклиф! Мой папа работает в полиции, а меня с собой не берет. Я его не сфотографирую! И рисовать я не умею!
— И меня тоже! И меня не берет! Только он в магазине работает.
— Джесси — дурак! Джесси — дурак! Джесси рисовать не умеет!
— Сама дура! Кристи дура, и рисунки у тебя дурацкие!
— Дети! Дети, тише! Джейсон Майлз, ты можешь написать рассказ. Алан Бейли, тебя это тоже касается. Джейсон, отдай Кристине ее тетрадь, не надо всем показывать, что она рисовала весь урок. И бить ее не надо! Джейсон!
— Но, миссис Редклиф…
— В понедельник, дети! Все задания жду от вас в понедельник.
Джесси сосредоточенно размышлял, что взять из холодильника: колу, сок или пончики? В итоге взял все. Чипсы-то Алан еще раньше сам взял. И не поделился — а еще друг называется…
— Алан, а может, все же что-то напишем? Ну… «мой папа работает в полиции, это очень важно». И про твоего: «мой папа…»… и как там ты говоришь?
— «…работает в магазине и продает людям радость», — прохрустел чипсами лучший друг. — Только дальше подсобки он меня не пускает. И чего писать-то тогда?
— Ну… не знаю, — удрученно констатировал Джесси, откручивая и снова закручивая крышку на бутылке с колой. — А может… может… если я скажу своему, что у меня это задание в школе? Папа меня возьмет с собой?
Приятель молчал и вроде даже чипсы жевать перестал. Зато внимательно разглядывал лежащую на столе вчерашнюю «Гардиан».
— Слышь, Джесс, а откуда у твоего отца адрес магазина моего предка? Это же его почерк, вот тут, на полях?
— Не знаю. Папе минут пятнадцать назад звонил инспектор Чандлер, а потом папа ушел.
— Дже-е-есс… — тому показалась, что от азарта приятель даже заикаться начал. — А может, твой предок решил зайти в магазин к моему? А тебе же подарили фотик!
— Папа говорит, я уже хорошо фотографирую, — выпятил тощую грудь Джесси, начиная понимать, к чему ведет Алан.
— Тогда щелкнешь моего прямо из подсобки! Я покажу, где можно спрятаться — так, чтобы и вывеску видно было! И ты сфотографируешь своего! И писать ничего не надо — у нас же будут фотки «мой папа на работе»!
— Мой папа работает в полиции. Это очень важная работа. Она помогает узнать много новых людей и посетить много новых мест!
Джесси совершенно искренне считал, что снимок папы и инспектора Чандлера, заходящих в дверь под вывеской «Privat Shop» — лучшая фотография в его жизни. Ну, во всяком случае, за то время, что прошло с его восьмого дня рождения — уж точно лучшая. И свет, и резкость — все вышло идеально, как папа показывал! Жаль, что другая, где он, рядом с инспектором Чандлером, трогает кожаные трусы — совсем как у Супермена или Человека-паука, только черные! — вышла чуть-чуть нерезкой. Ее Джесси снимал из подсобки.
Зато фотка, где отец Алана улыбается инспектору Чандлеру и папе и отдает им пакет с покупкой, тоже получилась замечательно. Недаром же Алан говорит, что его папа «продает людям радость».
Миссис Редклиф только почему-то раскашлялась, сказала — «атмосферно», и попросила не вывешивать. Но Джесси все равно прикрепил все три фото на доску, прямо по центру.
Для атмосферы!
@темы: другие персонажи, персонаж: DC Kent, персонаж: DS Miles, персонаж: Edward Buchan, творчество: фик, ФБ-2013, персонаж: DI Joseph Chandler